Первый раз мы собрались за Тункинскую долину в 2001 году в июле. Через месяц после наводнения дорога выглядела местами, как «Кэмел-Трофи» - трасса для заездов по бездорожью. Порой дороги вообще не было, где-то за Мойготами разбушевавшийся Иркут подмыл основание трассы, и дорожное полотно вместе с асфальтом обвалилось в реку. Машины под прижимом двигались осторожно, в одну нитку по обочине под горой, а встречная ждала. Металлический мост через Иркут в поселке Монды был ровно, как ножом, срезан водным потоком; переправа шла по понтонному мосту. Проехав в сторону Белого Иркута километров десять, мы натолкнулись на кучи камней и песка на том месте, где прежде была дорога. Работал экскаватор, трактор - это восстанавливали трассу дорожные рабочие Бурятзолота, им надо было возить руду из Самарты. Бульдозеристы и посоветовали: «Если вам не к спеху, то приезжайте попозже. Через год!» Несолоно хлебавши, мы повернули обратно. Пригорюнились было, но тут под вечерним солнцем сверкнули справа на вершине горы необыкновенные серебристые купола, и нам в голову пришла мысль рассмотреть их поближе. Долой грусть! Мы завернули на Саянскую солнечную обсерваторию, расположенную на вершине горы за Мондами. До Монгольской границы отсюда всего полкилометра, господствующая вершина Мунку-Сардык видна, как на ладони. Обсерватория здесь расположена не случайно: воздух чист, способствует наблюдениям за небесными светилами. Огляделись: вот шлагбаум, ограждение вокруг обсерватории. Ага, если стоит забор, значит, где-то есть дыра в нём. Точно, нашли проем для проезда техники к вновь возводимому корпусу и проехали внутрь городка. Добрые хозяева - астрономы радушно позволили нам переночевать в свободном вагончике. Костёр только жечь не велели – с погранзаставы видно. Нам показали редкие снимки солнечной короны и разрешили посмотреть в телескоп на звезды, для чего, нажав на кнопку, раздвинули створки сферообразного купола. Волшебники! Хотя, сказали учёные, после изобретения компьютера они чаще на его экране наблюдают за небом, а не глядя в окуляр телескопа. Мы получили от звездочётов любезное приглашение посмотреть в следующую ночь противостояние Марса с каким-то небесным телом. Поблагодарили, и следующий, свободный до вечерней встречи планет день заняли осмотром территории и многочисленных корпусов обсерватории. Собирали грибы на верховом болоте, в одном месте подлезли под колючую проволоку, потом подумали: «Может, уже заграница?». Благоразумно вернулись. Я даже попыталась позагорать, распластавшись на деревянном тротуаре у «нашего» вагончика. Правда, когда приподнимешься, чуть изменив горизонтальный уровень, то чувствуется достаточно прохладный ветер: всё - таки, высота около двух тысяч метров над уровнем моря. И до того было всё гладко на нашей экскурсии, что стали закрадываться мысли: вот кто-то придёт и прикажет нам покинуть территорию в двадцать четыре часа! А МЫСЛЬ МАТЕРИАЛЬНА! Действительность была гораздо суровее. Вдруг доски подо мной затряслись, и мимо меня в наш домик пробежал разъяренный мужик с красным лицом. Это нас обнаружил Зам.Зав. и пришел в неописуемое волнение: неопознанная машина в его владениях, чужие люди находятся в вагончике!

- «Кто позволил?!»

Мы смиренно говорим, что приехали сами, да вот, и в атласе «Тункинская долина», на последней странице, мол, дословно написано: «Следует посетить астрономическую обсерваторию».

Зам.Зав. удивился такой наглости и закричал: «Чтоб через ДЕСЯТЬ МИНУТ вас здесь не было!» Разгневанным донельзя начальником мы были преданы остракизму, что, в буквальном переводе с древнегреческого означает: « изгнание за пределы городка, в долину». Обошлось без сакрального начертания на черепках наших имен и голосования народа по поводу нашего скорого отъезда, как бывало в прошлом в демократических Афинах. Видя в нас матёрых нарушителей, начальник сам нас до посёлка Монды на другой машине проводил, ну, вернее, выпроводил. Кстати, хорошо, что без протокола и штрафа обошлось за нарушение режима. Оказывается, находиться на территории обсерватории можно только по спецразрешению, более весомому, чем заграничная виза.

Так и не узнали мы, кто напротив Марса в ту ночь стоял…

Ну и поехали мы тогда по долине путешествовать: на реке Зангисан постояли, поднявшись вверх по реке Харагун, побывали на источниках Хан-Уула, а так, когда бы довелось?

Спустя ещё год, сметя все преграды в виде практического отсутствия отпуска, плохой погоды уже в самом конце лета - едем! За неделю до этого идут дожди, в день выезда - ливень, но мы едем на Хубсугул!

Для проезда через границу нужны визы, но мы решаем воспользоваться помощью местных жителей в районном центре Кырен и выправить там разрешение.

На подъезде к пропускному пункту находится пограничный поселок Монды. Посовещавшись, зарываем в землю большой самодельный нож, а больше, думаем, ничего криминального нет, вроде. Ошибаемся! Рыболовную сеть, которую просматривают и спокойно пропускают наши таможенники, забирают монголы и очень сурово говорят: « Сеть мы конфискуем, и вы платите штраф». Мы в замешательстве. Потом сотрудники меняют гнев на милость, а нам пограничники подсаживают в машину женщину-монголку, чтоб довезли до посёлка Ханх, она совсем не говорит по-русски.

Только переезжаем границу, как видим пасущихся яков - экзотика! На месте, где надо кивнуть здешним духам, я выбираюсь из машины, обхожу большой камень по часовой (это важно!) стрелке, брызгаю на все стороны прозрачной жидкостью – ритуал выполнен, монголка одобрительно кивает. Через час прибываем в посёлок Ханх, обозначаемся в «сельсовете» и всё, далее - в пампасы! За поселком стоят юрты, пасется скот, а мы едем дальше по дорогам, про которые на обороте карты написано: «проезжие для автомобильного транспорта в сухое время года». Время года было не очень сухое... Навстречу попадаются две машины, 38-й регион. Как потом оказалось, иркутяне стояли на том же месте, куда мы направляемся, три дня и три ночи под проливным дождем, и не выдержали - сдались, так как граница в Мондах в субботу и воскресенье «на замке». Если не уедешь в пятницу, то будешь куковать на чужбине до понедельника.

А мы въезжаем в лесок. На небольшом перевале, на поляне сооружение, напоминающее огромный макет пионерского костра. На ветках привязаны голубые шарфы-хадаки. Выходим из машины и невдалеке видим красавицу-монголку в национальном наряде на лошади – так необычно! Далее проехали по воде, то ли по дороге, то ли по руслу ручья, (хорошо, что на советском внедорожнике!), и вот он - Хубсугул! Озеро великолепно - оно такое, каким я его и представляла: чистое, большое; снежные горы напротив, а вон и вершина Мунку-Сардык, интересно видеть её с другой стороны. Сразу нашли красивое место для бивака, но после небольшого раздумья перебрались ближе к стоящим двум палаткам и джипу, так как нас предупредили о возможных не так провокациях, как несанкционированных сливах бензина - он здесь в дефиците. Монгол, который невдалеке косил жидкую траву, бросил литовку и подошел к нам, представившись на плохом русском инспектором Рыбнадзора (потом еще подходили два человека, другие - якобы с такими же санкциями, а на деле, вымогая мзду.)

После обустройства лагеря и обеда уходим до вечера на рыбалку и опровергаем миф о том, что рыба здесь бросается на голый крючок. Возможно, так и бывает, монголы не рыбачат и рыбу не едят, её должно быть много. Но не сегодня. Может, в нашем случае сыграли роль непривычно долгие дожди. На другой день мы всё-таки наловили рыбы.

Позже мы предприняли небольшое путешествие до северной оконечности озера; удивились небольшой «рощице» из пеньков, стоящих в воде – видно, уровень озера повысился, полюбовались замечательными видами - красота! Любопытство завело меня в монгольскую юрту, там на удивление светло и чисто - свет льется из «окна в небо» в куполе юрты. На печи в центре юрты стоит чайник. Хозяева угощают нас зеленым чаем с молоком и шариками сухого творога. Мы отдариваемся пачкой хорошего черного чая - встреча проходит в тёплой дружественной обстановке, несмотря на то, что ни одна из сторон не знает языка собеседников, мы просто улыбаемся друг другу.

А, в общем, всё прошло хорошо, потому, что местные обычаи мы соблюдали свято, «брызгали», где положено: на перевалах, у источников.

В день отъезда с утра здорово палило солнце, а потом как заклубились черные тучи, страшно заблистали молнии, налетела гроза - пора домой!

В спешке мы как - то упустили на обратном пути поставить отметку об убытии в поселковом департаменте, но на заставе была наша давешняя попутчица, оказавшаяся сотрудницей таможни, и всё обошлось: добрые дела не остаются, как говорится, безнаказанными. А нашим соседям по стоянке не повезло: из-за такой же промашки им пришлось с границы за печатью возвращаться в Ханх, а это туда - обратно километров пятьдесят крюк будет.

Мы всё же ухитрились контрабандой провезти между днищами котелков пару рыбин, ими и поужинали на Иркуте, уже на Родине.

Внепланово, весной в апреле прибыл с БАМа одноклассник Вова, мы созвонились с Лёшей – тот взял сына, и впятером отправились мы в поездку. Куда? А куда на Первомай ездят? К Мунку-Сардыку и поехали. Но у нас не были оформлены пропуска, надо было минимум за месяц начинать процедуру. Мы же ограничились только печатанием заготовок пропусков на домашнем принтере с необходимыми данными. Но, начитавшись строгих предупреждений о посещении приграничной зоны, при остановке у шлагбаума перед Мондами заявили проверяющим, что мы едем в Монголию (загранпаспорта у всех были на всякий случай). И, видимо, правильно: у погранзаставы в Мондах было подозрительно пусто, ну ни одной машины! Вызванная звонком на воротах служащая объяснила нам, что, оказывается, нынче оформлением пропусков здесь «по месту» не занимаются, а без разрешительных документов только до Стрелки ходить можно, далее «проверки на тропах» и даже выдворение с этих троп вниз к дороге. Во как!

Нас это не касается, мы, гордые и независимые, едем к пункту пропуска за Мондами, напевая: « Ведь Мунку-Сардык и с Хубсугула видно здорово!» Пересечение границы заняло два часа. На нашей и на монгольской стороне я приставала к работникам ДАПП с вопросами о том, где нам надо регистрироваться в Ханхе для нашего турпохода, безрезультатно. Сами нашли в посёлке (сомоне) администрацию, но не говорящие по-русски чиновники нас не просветили, лишь недоуменно жали плечами и улыбались. Вожделенную печать в бумагах мы не получили – «непроштампованные» поехали дальше по неважной дороге за поселком Ханх. Остановились на берегу под защитой гор на удобной площадке с кострищем. Вечером любовались заходом солнца за синие горы на противоположном берегу. Утром высокие снежные вершины были ещё краше. На палатках снаружи образовались льдинки, в тени от горы было прохладно. Солнце же отсвечивает поодаль, на льду. А нам-то что мешает там оказаться? Переносим столик на лёд, уходя от длинной тени береговой горы, и очень красиво завтракаем прямо на озере. Хотя завтрак самый обычный, походный - пшенная каша и чай. Но вид на заснеженные хребты отличный! И тихо-тихо. Похоже, Хубсугул замерзает более спокойно, чем Байкал; ледяной покров без нагромождений льдин выглядит у галечного пляжа, как водная гладь. Миша смеётся: «Нырять только, наверное, больно». Зато по этой глади хорошо получается пускать «блинчики»! Подсушив палатки, собираем бутор и движемся вдоль озера на север. По пути встретили редких для нас горных гусей, которые смирно сидели на воде небольшой бочажинки, а при приближении машин не спеша переместились на кромку галечного пляжа, величественно позволив полюбоваться собой на фоне белых гор. Ещё огарь встретился, гуляющий по снегу. Ещё диковинные лохматые яки на берегу у причудливых сухих коряг. Огибаем северную оконечность озера, обедаем в леске, устроив костер на обочине сырой песчаной дороги. Отсюда виднеется скальная макушка Мунку-Сардыка, правда, самая вершинная точка Горы скрыта за камнем. То, что хорошо видно с расстояния, сразу пропадает из виду при въезде в лес. С помощью жестов выясняем нужное нам направление у встречного монгола на лошадке. Поднимаемся в гору среди лиственниц. Вскоре «рыжая», покрытая толстым слоем осыпавшихся хвоинок дорога заканчивается у лесной деляны, и мы разбиваем здесь лагерь. Место какое-то хмурое, но собираются наши «дома», готовится ужин – и вот уже уютнее становится на полянке, несмотря на сквозящий со стороны хребта холод. Солнечное утро назавтра предвещает хорошую погоду на день. А ещё совпали по времени Первое Мая и Пасха, и мы собрали всё до кучи. Мы с Вовкой надеваем красные пионерские галстуки – праздник! Ставлю на стол кулич, крашеные луковым пером яйца – мы не лыком шиты! Есть и маленькая бутылочка кагора, но это на вечер. Традиционно стукаемся вареными яйцами «на победителя», завтракаем калорийной овсянкой и выдвигаемся по направлению к Горе. Алексей остается на лагере. Мы вчетвером, пройдя по лесу, выходим на марь, по пути невзначай спугиваем кеклика. Потом переходим каменную реку и начинаем подъем на плато перед Горой. От Ханха хорошо были видны вершины горного массива, здесь же, упершись в рёбра подъема, мы теряем из виду макушку. Впрочем, на штурм мы не идём. Володя, правда, идёт с ледорубом (ледоруб этот мы честно хранили у себя дома в кладовке лет двадцать), и кошки у него в рюкзаке есть, а остальная часть группы настроена менее решительно. Мне лично хватает отметки 2600 м. н. у. м. на плато, это как на озере Эхой с другой, русской стороны пика. Отсюда замечательно видно Хубсугул, с западного края плато открылось озеро Шара-Нур в лесу. Достаем термос с чаем, перекусываем у подножья Мунки и собираемся возвращаться. Впечатлений достаточно.

Но их, впечатлений, ещё добавилось внепланово на обратной дороге. На спуске с плато мы охотились с фотоаппаратами за вспорхнувшей с пятна снега парочкой тундряных куропаток – радовались неожиданной удаче. Однако мы и не подозревали, что в это же время шла охота на нас. Спустившись обратно на болотце, перейдя вновь каменную реку, я уже решила, что не буду сегодня готовить ужин, приду к палатке и упаду отдыхать. Но человек предполагает… Вдруг за деревьями возникли и шагнули нам навстречу два бойца-погранца с автоматами. У меня, видно, мышление ассоциативное, тут же без всяких усилий с моей стороны возникли в голове название фильма «Пограничный пёс Алый», ещё фамилия Карацупа, и в довершение давнишняя детская песенка: «… коричневая пуговка лежала на дороге, коричневую пуговку нашли босые ноги…». Сейчас мы не смотрели кино, не читали вслух рассказ про шпионов, перед нами стояли совсем не виртуальные солдаты и требовали документы. Может, мы имели право не отдавать им в руки свои загранпаспорта, но аргументы у них за плечами были весьма весомые, и наши красные книжицы перекочевали в карман защитной гимнастерки кареглазого человека. Откуда-то ещё взялся полный монгол в национальном синем халате с красным кушаком и азартно принялся доказывать, что мы нарушили границу – взобрались на гору, вот и в бинокль они видели четверых, поднимавшихся на гору, и следы на ребре они обнаружили. Уходящую наверх по снежнику цепочку следов и мы видели, но это были не наши следы. Причем, только представьте эту оживленную беседу, когда ни одна из сторон не знает языка собеседников. Гора показывалась монголами сложенными домиком руками над головой, ребро подъема - волнистой линией в воздухе; мы стояли насмерть, доказывая рисунками на бумаге наше нахождение на большой ступеньке с редкими деревцами, т.е. выше зоны леса, но не на горе. Как доказательство того, что мы не заступили на священную Вечно Белую Вершину, мы показывали GPS-ку с треком и отметкой 2600м. Всё было напрасно, к консенсусу мы не пришли. Нам было предложено (а, скорее, приказано) вернуться к лагерю, собрать палатки и ехать к «заставын-дарге». Что делать, видно не судьба мне сегодня расслабиться. На стоянку притащились все вместе в полшестого вечера. Остававшийся на биваке Лёша рассказал, что военные ждали нас в лагере с часу дня. Причем, солдаты, придя на лагерь, выпили чая, по правилам хорошего тона любезно предложенного им Алексеем. И лишь потом начали разговор о нас, нарушителях. Потом ещё три раза чай попили и в пять вечера пошли нас перехватывать. Ну, вот и всё, под пристальным надзором солдат и работника нацпарка (того, в синем халате с красным поясом) собраны палатки. Теперь, как и положено приличной иностранной делегации, мы следуем с мотоциклетным эскортом на заставу. Здесь, вызываемые по одному в кабинет начальника, пишем объяснительные. Хорошо, что беседует с нами молодой человек, хорошо владеющий русским языком. Тут нам и разъяснили всю глубину нашего проступка. Оказывается, для подъема на Мунку-Сардык и для других походов-восхождений в пограничной зоне от нас требовалось сразу по приезде явиться на заставу и испросить позволения на дальнейшее движение. А пограничная зона шириной пятнадцать км от границы и начинается она буквально в Ханхе, за ним сразу территория нацпарка. То есть, безмятежно жить можно либо в самом посёлке, либо на турбазах. И наша первая ночевка на берегу Хубсугула, и вторая, в лесу, уже были нарушением, а подъем на плато – лишь отягчающее обстоятельство.

- « А мы не знали!»

- «А незнание закона не освобождает от ответственности по закону».

Итак, паспорта у дарги. Нам велено придти на заставу в девять утра назавтра и ждать решения дальнейшей судьбы нашей. Грозит же нам (каждому!) штраф от пяти до десяти тысяч рублей. Ничего себе, думаю, «сходили за хлебушком», да ещё в чужой стране. Близится ночь, очень холодный ветер, а у нас опять незадача, ночевать-то на берегу нельзя. Но приятный во всех отношениях молодой человек договаривается об устройстве нас на ночлег в гостевой дом-юрту с печкой-буржуйкой – первое хорошее известие за последние пять часов. Решаем пока не переживать, а принимать неприятности по мере их поступления. Ужинаем, спим в тепле. Утром делаем фото на память – Мунку-Сардык во всей красе отлично виден из посёлка. Теперь снова на заставу, «за приговором». Первыми приглашают лишь водителей, мы томимся неизвестностью под воротами. Вот Лёша с Сергеем выходят, лица непроницаемые. Мы: «Ну, что?» Они: «Да ладно, расслабьтесь. Нас предупредили, но на первый раз простили!» Ура! Оставаться здесь со слегка испорченным настроением не хочется, и мы возвращаемся в Россию с осознанием того, что закон надо чтить!

Когда пересекли границу, время близилось к полудню, и я предлагаю, раз здесь оказались, съездить на экскурсию к Белому Иркуту – товарищи наши здесь не были. Обедаем на Иркуте, законопослушно не разжигая костер. Варим еду на газовой плитке. От моста поднимаемся до ручья Ледяного. Правда, нынче ручей покрыт снегом и не являет себя во всей своей красе, когда голубыми волнами натекает лёд по крутизне водотока. Зато полюбовались Воротами Иркута и следующим за ними узким извилистым каньоном с большим уклоном потока воды. В очередной раз удивились огромному камню-красавцу, который мощный Иркут передвигает по руслу во время большой воды. Ещё подивились оживленному пешему и моторизованному движению по Иркуту: вверх и вниз шагали люди, постоянно сновали мотосани, забрасывая наверх груз из рюкзаков или туристов и наполняя каньон выхлопами газа. Деловито патрулировали реку пограничные наряды со служебной овчаркой. Уже на выходе у моста увидели сброшенные на снег привезенные сверху рюкзаки нарушителей. Рюкзаки лежали на снегу, задрав кверху поясные ремни, точь-в-точь как не могущие перевернуться со спины жуки. А уж когда мы увидели самих нарушителей пограничной зоны в наручниках на сведенных сзади руках, поняли, что в Монголии нам просто повезло!